Привет, постоянный писатель! Вряд ли ты увидишь эти строки, но они будут лежать в этом ничего не значащем мешке. Положу туда это я, тот, кто еще отбрасывает тень на бесконечно грешную землю. Может быть, ты все же наткнешься на него (мешок), также как я, когда перебирал их один за одним (для чего собственно говоря ты их и собирал), наткнулся на один из тех, который заставляет остановиться...

       Почему говорю тебе ты? Возможно по той причине, что с тобой (и не я один) отшагал миллионы миль ( зеленых миль?) твоей собственной долгой прогулки, следуя, как оказалось в конце концов, тропой луча, собирая по пути стоящую компанию, но… вовсе не для противостояния, которое произойдет на поле роз, потому что поле роз ты создал для себя и именно там ты есть, то единственное, ради чего и затеял все это путешествие. По-прежнему тёмный и возвышающийся над собственным пониманием себя, объединяющий собирающий свои же пути-тропы-лучи – Королевская Башня.

       Ты прав, что самый большой мешок и (может, даже главный) усилие воли не смогут быть единственной дорогой к ответу на вопрос “Что есть ты сам?”.

       Когда-нибудь (ты говоришь через 2 книги) закончится путь к башне, заранее зная, что он закончится у очередного мешка, а Потусторонний по-прежнему будет ждать тебя (у озера, холодильника или иконки “Word”, от которой, как я уже понял, давно не тошнит). Но, черт возьми, самая лучшая страшилка действительно состоит в том, что ты перестанешь сочинять, как впрочем, самая удачная шутка! Не знаю уж какой это по счету пылесос в банковском сейфе и между какими другими пылесосами он лежал ( может быть “ Оно ” и “ Нужные вещи ” или “ Сияние ” и “ Салимов Удел ” ), но что это ( см. название эссе ) именно то, что могло собирать пыль ( прямо под кроватью ) я не сомневаюсь и это отнюдь не значит, что это плохо. Это великолепно, иначе и писать бы я ничего подобного не стал. ( А себе ты так не говорил?) Но всё тоньше и тоньше ткань, отделяющая тебя и нас (Постоянных читателей) от Зазеркалья. Вместе с тобой, вращаясь как планеты одной башенной системы Стивена, мы подчиняемся главному закону, закону системы. Двигаясь сам в направлении соприкосновения ( проникновения? ), ты движешь туда же и нас ( впрочем, некоторые тоже там побывали. Ты же конечно знаешь, что такое “ дежа вю ”. Так что тебе привет с той стороны. ). Поэтому-то всем нам и остаётся только одно - плюнуть всей системой на нашу Галактику...

       Однако твой монитор, похоже стал светиться розовым светом, не так ли? И свет этот вовсе не от цветов в огромном поле. Скорее всего это свет твоих снов, его цвет, его тени, его силуэты… Вим Вендерс уже знает где начинается конец света, неужели уже знаешь и ты, где заканчивается этот роман, в котором каждый из нас, вместе с тобой, стал мешком стеклянных костей, а глаза в которых виднеется озеро, смотрят взглядом безвозвратности времени? Как одно карканье вороны, один “ ух ” совы, один стук по гидроизоляции, один звонок колокольчика и одна огромная, которая бывает только в сказке, слеза маленькой девочки Киа, говорящая только одно короткое слово.

       P.S. Параллели разрастаются. Два последних романа (“Колдун и кристалл ” и “Мешок с костями”). Киа-Риа. Гибель женщины (любимой). Что дальше?

С уважением, Постоянный читатель. Россия, Липецк 29 марта 1999 г.